В п астафьев о войне. Книги виктор астафьев читать онлайн

В центре фильма - интервью российского прозаика Виктора Петровича Астафьева, в котором тот делится воспоминаниями о Великой Отечественной войне.

Жанр: документальный
Год выпуска: 2010
Режиссер: Андрей Зайцев.

Виктор Петрович Астафьев (2 мая 1924, с. Овсянка, Енисейская губерния, СССР - 29 ноября 2001, Красноярск, Россия) - выдающийся советский и российский писатель. Лауреат двух Государственных премий СССР (1978, 1991) и трёх Государственных премий РФ (1975, 1995, 2003)

Виктор Петрович Астафьев родился 1 мая 1924 года в селе Овсянка (ныне Красноярский край) в семье Петра Павловича Астафьева и Лидии Ильиничны Потылициной. Он был третьим ребёнком в семье, однако две его старшие сестры умерли во младенчестве. Через несколько лет после рождения сына Пётр Астафьев попадает в тюрьму с формулировкой «вредительство». В 1931 г. во время очередной поездки Лидии Ильиничны к мужу, лодка, в которой среди прочих плыла она, перевернулась. Лидия Ильинична, упав в воду, зацепилась косой за сплавную бону и утонула. Виктору тогда было 7 лет. После окончания путины, возвратившись в Игарку, Пётр Астафьев попал в больницу. Брошенный мачехой и родными, Виктор оказался на улице. Несколько месяцев он жил в заброшенном здании парикмахерской, однако после серьёзного инцидента в школе получил направление в детский дом.

В 1942 году ушёл добровольцем на фронт. Военную подготовку получил в учебном автомобильном подразделении в Новосибирске. Весной 1943 года был направлен в действующую армию. Был шофёром, связистом в гаубичной артиллерии, после тяжёлого ранения в конце войны служил во внутренних войсках на Западной Украине.

Был награждён орденом Красной звезды, медалями «За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией».

В бою 20.10.1943 г. красноармеец Астафьев В. П. восемь раз исправлял телефонную связь с передовым НП. При выполнении задачи, от близкого разрыва бомбы, был засыпан землёй. Горя ненавистью к врагу, тов. Астафьев продолжал выполнять задачу и под артиллерийско-миномётным огнём, собрал обрывки кабеля и вновь восстановил телефонную связь, обеспечив бесперебойную связь с пехотой и её поддержку артиллерийским огнём.
- Из наградного листа на медаль «За отвагу»

«Непарадная» война Виктора Астафьева

Более чем за полвека с момента окончания Великой Отечественной войны мы привыкли к пышным фразам о героизме и подвигах советских людей на войне, которые слились в единую, во многом пафосную картину. Но когда фронтовики делятся воспоминаниями о том, что происходило на полях сражений, война предстает в самом отвратительном и неприглядном обличии...

13 мая в рамках киноклуба «Золотой Витязь» прошел показ документального фильма режиссера Андрея Зайцева «Виктор Астафьев. Веселый солдат» (2010 г.) – картины о «непарадной» войне.

Виктор Астафьев – русский писатель­-фронтовик, известный такими произведениями, как «Последний поклон», «Царь-­рыба», «Печальный детектив»; ушел на фронт добровольцем, прошел войну простым солдатом, был сначала водителем, потом артразведчиком, в конце войны – связистом. Говорил о войне всегда неохотно, прикасался к этой теме только в коротких рассказах, небольших повестях. Но все же через 40 лет написал роман «Прокляты и убиты», рассказав страшную правду той войны.

Документальный фильм «Виктор Астафьев. Весёлый солдат» был выпущен к 86­-летию писателя. В его основе – запись трехчасового разговора с Виктором Петровичем в феврале 2000 г., сделанная для режиссера Никиты Михалкова, который в то время работал над сценарием «Утомленных солнцем – 2» и которому были важны те детали войны, которые мог подметить именно писательский взгляд. Интервью проходило в родном селе Астафьева Овсянка Красноярского края, в домашней обстановке, поэтому Виктор Петрович чувствовал себя свободно и порой не стеснялся в выражениях.

По признанию писателя, именно тема войны послужила причиной взяться за перо. Его возмутило, как неправдоподобно в послевоенной прозе описывалась война, представала героической, красивой, победоносной. Писатель сетовал на то, что война сочиненная затмила войну истинную. Такому описанию войны Астафьев противопоставил в своих произведениях правдоподобное изложение военных событий.

В фильме А. Зайцева Астафьев вспоминает нелицеприятные подробности тех лет: как в запасном полку (который в романе «Прокляты и убиты» называется «чертовой ямой»), призванном готовить новобранцев, на самом деле не было никакой подготовки, как не хватало обмундирования и вещи приходилось снимать с убитых немцев, как не заботились о предании земле тел наших погибших, в отличие от немцев, которые всегда хоронили своих убитых, как нередко мародерствовали похоронные команды.

Самые тяжелые воспоминания Астафьева – это форсирование Днепра при осеннем наступлении Красной Армии в 1943 г. Форсирование не было подготовлено, в очередной раз командование понадеялось на «русский авось» и самоотверженность солдат. Только на участке В. Астафьева из 25 тысяч человек добралось до берега лишь 3600.

Цена человеческой жизни была тогда ничтожна мала. Людские потери никого не интересовали. Главным был результат, победа любой ценой. По словам писателя, людей бросали в печь войны, как солому.

Для В. Астафьева самое страшное на войне – привычка к смерти, когда она становится повседневной и уже не вызывает никаких эмоций. Поэтому писатель считал преступным романтизировать войну, делать ее эффектной, героической, привлекательной.

В фильме использована хроника военных лет. Но это не те официальные военные репортажи, часто постановочные, утвержденные к показу зрителям. Хроника в фильме «Виктор Астафьев. Веселый солдат» обнажает неприукрашенную, страшную правду о войне: простые солдаты, перевозящие мины через реку, бой под плотным вражеским огнем без криков «Ура!»; поле, усеянное убитыми, изуродованные трупы. Эти записи много десятилетий пролежали «на полке» и не были представлены широкому зрителю.

В фильм также включены фрагменты из спектакля «Прокляты и убиты». Проникновенная игра актеров А. Филимонова и Р. Бондарева ведет зрителей по страницам романа В. Астафьева, острее передает боль и трагедию событий, рассказанных писателем.

Фильм сопровождается закадровым текстом, который читает известный российский артист Алексей Петренко. Размеренный, спокойный, негромкий рассказ о судьбе писателя, об обстоятельствах съемок интервью с ним, комментарии военной хроники органично вплетаются в канву фильма, помогают донести до зрителя позицию Астафьева.

Фильм награжден призами «Золотой орёл» как лучший неигровой фильм, «Лавровая ветвь» как лучший полнометражный неигровой телевизионный фильм, призом зрительских симпатий международного фестиваля документального кино «Флаэртиана».

После просмотра фильма трудно было начать обсуждение в зале. Зрители какое­-то время еще находились под впечатлением. Все же разговор состоялся. Участники киноклуба не только делились впечатлениями от просмотренного фильма, но и вспоминали рассказы своих близких о войне, говорили о сегодняшнем отношении – своем личном и со стороны государства – к тому времени, празднику 9 Мая.

Фильм прозвучал как резонанс к той парадности, сопровождающей День Победы и День памяти и скорби 22 июня – пожалуй, единственные дни, в которые вспоминают о войне. Пусть правда Астафьева кого­то отталкивает, с ней можно не соглашаться до конца, но фильм смотреть надо, чтобы знать, какой ценой досталась Победа, чтобы ненавидеть войну, – в таком едином мнении сошлись участники киноклуба «Золотой Витязь».

А. Турканова

Комментарии: 0

Они защищали страну, совершали подвиги. Затем, когда война была уже позади, терпели нечеловеческие страдания. И уже сама их жизнь, само существование тоже стало подвигом. Тысячи инвалидов: безруких, безногих, неприкаянных, промышлявших нищенством по вокзалам, в поездах, на улицах… Грудь в орденах, а он возле булочной милостыню просит. Избавиться от них, во что бы то ни стало, решило правительство СССР. 1952 году калек-инвалидов ВОВ тайно вывезли в специальные интернаты. В течение нескольких месяцев страна-победительница очистила свои улицы от этого «позора». Их собирали за одну ночь со всего города специальными нарядами милиции и госбезопасности, отвозили на железнодорожные станции, грузили в теплушки и отправляли в специальные «дома-интернаты». У них отбирали паспорта и солдатские книжки - фактически их переводили в статус заключенных.

Тысячи тех, кто вышел с полей сражений полными или почти полными инвалидами, цинично прозвали “самоварами” за отсутствие конечностей и сослали в многочисленные монастыри, дабы не портили своим убожеством светлый праздник миллионов. До сих пор неизвестно, сколько живых человеческих обрубков погибло в таких ссылках, их имена не рассекречены до сих пор.

Казалось бы, мы знаем о Великой Отечественной войне все. Но в этой киноленте с уникальными архивными кадрами открываются тайные, ранее неизвестные или тщательно замалчиваемые страницы предыстории войны и ее начала. Фильм первый «Накануне» рассказывает о советских разведчиках и контрразведчиках, героях незримой тайной войны против фашистской Германии, которая началась задолго до трагической ночи 22 июня 1941 года, о невидимом противостоянии двух разведок. Фильм второй «Расплата» рассказывает о войне. Начало войны - это трагическая неподготовленность нашей армии, огромные человеческие жертвы и потери, это приказ №270, объявивший всех, кто попал в плен, предателями и изменниками Родины, это массовый героизм народа, но это и страх, и паника в Москве.

Ви́ктор Петро́вич Аста́фьев (1 мая 1924, с. Овсянка, Енисейская губерния — 29 ноября 2001, Красноярск, похоронен в Овсянке) — советский и русский писатель.

Виктор Астафьев родился 1 мая 1924 года в селе Овсянка, недалеко от Красноярска, в семье Лидии Ильиничны Потылициной и Петра Павловича Астафьева. Он был третьим ребёнком в семье, однако две его старшие сестры умерли в младенчестве. Через несколько лет после рождения сына Пётр Астафьев попадает в тюрьму с формулировкой «вредительство». Во время очередной поездки Лидии к мужу лодка, в которой среди прочих плыла она, перевернулась. Лидия Потылицина, упав в воду, зацепилась косой за сплавную бону и утонула. Её тело нашли лишь через несколько дней. Виктору тогда было семь лет. После смерти матери Виктор жил у её родителей — Екатерины Петровны и Ильи Евграфовича Потылициных. О детстве, проведённом с бабушкой Катериной Петровной и оставившим в душе писателя светлые воспоминания, Виктор Астафьев рассказал в первой части автобиографии «Последний поклон».

Выйдя из заключения, отец будущего писателя женился во второй раз. Решив податься за «северной дикой деньгой», Пётр Астафьев с женой и двумя сыновьями — Виктором и новорождённым Николаем — отправляется в Игарку, куда выслали раскулаченную семью его отца — Павла Астафьева. Летом следующего года отец Виктора заключил договор с игарским рыбзаводом и взял сына на промысловую рыбалку в местечко между посёлками Карасино и Полоем. После окончания путины, возвратившись в Игарку, Пётр Астафьев попал в больницу. Брошенный мачехой и родными, Виктор оказался на улице. Несколько месяцев он жил в заброшенном здании парикмахерской, однако после серьёзного инцидента в школе получил направление в детский дом.

В 1942 году ушёл добровольцем на фронт. Военному делу обучался в школе пехоты в Новосибирске. Весной 1943 года был направлен в действующую армию. Был шофёром, артразведчиком, связистом. До конца войны Виктор Астафьев оставался простым солдатом. В 1944 году в Польше был контужен.

После демобилизации в 1945 году уехал на Урал, в город Чусовой, Пермская область.

В 1945 году Астафьев женился на Марии Семёновне Корякиной. У них было трое детей: дочери Лидия (родилась и умерла в 1947 году) и Ирина (1948—1987) и сын Андрей (род. в 1950 году).

В Чусовом Астафьев работал слесарем, подсобным рабочим, учителем, дежурным по вокзалу, кладовщиком.

В 1951 году в газете «Чусовской рабочий» опубликован первый рассказ Астафьева «Гражданский человек». С 1951 года работал в редакции этой газеты, писал репортажи, статьи, рассказы. Первая его книга «До будущей весны» вышла в Перми в 1953 году.

В 1958 году Астафьев был принят в Союз писателей СССР. В 1959—1961 годах учился на Высших литературных курсах в Москве.

С 1989 года по 1991 год Астафьев был Народным депутатом СССР.

В 1993 году подписал «Письмо 42-х».

Герой Социалистического Труда, Лауреат Государственной премии СССР (1978, 1991), премии «Триумф», Государственной премии России (1996, 2003 (посмертно)), Пушкинской премии фонда Альфреда Тепфера (ФРГ; 1997).

Важнейшие темы творчества Астафьева — военная и деревенская. Одним из первых его произведений было написанное в школе сочинение, в будущем превращённое писателем в рассказ «Васюткино озеро». Первые рассказы автора были опубликованы в журнале «Смена».

Книги Астафьева переведены на многие языки.

Виктор Петрович Астафьев (годы жизни 01.05.1924 – 29.11.2001) – советский и российский писатель, прозаик, эссеист большинство произведений которого выполнено в жанре военной и деревенской прозы. Входит в плеяду писателей внесших очень большой вклад в развитие отечественной литературы. Астафьев являлся ветераном Великой Отечественной войны, он воевал с 1943 года. До конца войны Виктор Астафьев оставался простым солдатом, был шофером, связистом, артразведчиком. Герой соцтруда, лауреат 2-х государственных премий СССР.

Виктор Астафьев появился на свет в семье крестьянина Петра Павловича Астафьева 1 мая 1924 года в селе Овсянка, расположенном на территории Красноярского края. Мать писателя Лидия Ильинична трагически погибла, когда ему было всего 7 лет. Она утонула в Енисее, данное событие и река пройдут впоследствии по всем его произведениям. Астафьев проведет на реке лучшие свои часы и дни, о которых напишет книги, вспоминая в них свою мать. Мать осталась в жизни писателя светлой тенью, прикосновением, воспоминанием и Виктор никогда не старался отягощать данный образ какими-то бытовыми подробностями.

В школу будущий писатель пошел в возрасте 8 лет. В 1-м классе он учился в родном селе, а начальную школу заканчивал уже в Игарке, куда на заработки перебрался его отец. Начальную школу он окончил в 1936 году. Осенью, когда надо было учиться в 5-м классе, с ним приключилась беда: мальчик остался один. До марта 1937 года он кое-как учился и даже был беспризорником, пока не был направлен в Игарский детский интернат. Вспоминая о времени проведенном в детском доме, Виктор Астафьев с особым чувством признательности вспоминал директора Василия Ивановича Соколова и учителя школы-интерната Игнатия Рождественского, который был сибирским поэтом и привил Виктору любовь к литературе. Два этих человека в трудные годы его жизни, оказали на писателя благотворное влияние. Сочинение Астафьева для школьного журнала о любимом озере в будущем стало полноценным рассказом «Васюткино озеро».

В 1941 году Астафьев закончил обучение в школе-интернате и возрасте 17 лет с трудом, так как уже шла война, добрался до Красноярска, где поступил на учебу в железнодорожную школу ФЗУ. После окончания училища он 4 месяца отработал на станции Базаиха, после чего добровольцем отправился на фронт. До самого окончания войны он оставался рядовым солдатом. Виктор Астафьев воевал на Брянском, Воронежском и Степном фронтах, а также в составе войск Первого Украинского фронта. За свои заслуги был награжден боевыми орденами и медалями: орденом Красной Звезды, а также самой ценной солдатской медалью «За отвагу», медалями «За освобождение Польши», «За победу над Германией».

На фронте он несколько раз был тяжело ранен, здесь же он в 1943 году познакомился со своей будущей женой Марией Корякиной, которая была медсестрой. Это были 2 очень разных человека: Астафьев любил свою деревню Овсянку, где родился и провел самые счастливые годы детства, а она не любила. Виктор был очень талантлив, а Мария писала из чувства самоутверждения. Она обожала сына, а он любил дочь. Виктор Астафьев любил женщин и мог выпить, Мария ревновала его и к людям, и даже к книгам. У писателя были 2-е внебрачных дочери, которых он скрывал, а его жена все годы страстно мечтала лишь о том, чтобы он был всецело предан семье. Астафьев несколько раз уходил из семьи, но каждый раз возвращался назад. Два таких разных человека не смогли покинуть друг друга и прожили вместе 57 лет до самой смерти писателя. Мария Корякина всегда была для него и машинисткой, и секретарем и примерной домохозяйкой. Когда жена написала собственную автобиографическую повесть «Знаки жизни», он просил ее не публиковать ее, но она не послушалась. Позднее он также написал автобиографическую повесть «Веселого солдата», которая рассказывала о тех же событиях.

Виктор Астафьев демобилизовался из армии в 1945 году вместе со своей будущей женой, после войны они вернулись в родной город Марии – Чусовой, расположенный на Урале. Тяжелые ранения, полученные на фронте, лишили Виктора фэзэушной профессии – у него плохо слушалась рука, остался фактически один хорошо видящий глаз. Все его работы сразу после войны носили случайный характер и были ненадежными: чернорабочий, грузчик, слесарь, плотник. Жили молодые, прямо скажем, не весело. Но однажды Виктор Астафьев попал на заседание литературного кружка, организованного при газете «Чусовой рабочий». Данное заседание изменило его жизнь, после него он всего за ночь написал свой первый рассказ «Гражданский человек», на дворе был 1951 год. Уже в скором времени Астафьев стал литературным работником «Чусового рабочего». Для данной газеты он написал очень большое количество статей, рассказов и очерков, его литературный талант начал раскрывать все свои грани. В 1953 году была опубликована его первая книга «До будущей весны», а в 1955 году он опубликовал сборник рассказов для детей «Огоньки».

В 1955-57 годах он написал свой первый роман «Тают снега», а также издал еще 2 книги для детей: «Васюткино озеро» и «Дядя Кузя, куры, лиса и кот». С апреля 1957 года Астафьев начинает работать спецкором Пермского областного радио. После выхода романа «Тают снега», он был принят в Союз писателей РСФСР. В 1959 году его направили в Москву на Высшие литературные курсы, организованные при Литературном институте им. М. Горького. В Москве он учился 2 года, и эти годы были отмечены расцветом его лирической прозы. Он написал повести «Перевал» – 1959 год, «Стародуб» – 1960 год, в том же году на одном дыхании за несколько дней он выпустил повесть «Звездопад», которая принесла писателю широкую известность.

1960-е годы оказались для Виктора Астафьева очень плодотворными, им было написано большое количество повестей и новелл. Среди них повести «Кража», «Где-то гремит война». В то же время написанные им новеллы легли в основу повести в рассказах «Последний поклон». Также в этот период своей жизни он написал 2 пьесы – «Черемуха» и «Прости меня».

Детство в деревне и воспоминания юности не могли остаться незамеченными и в 1976 году деревенская тема наиболее ярко и полно раскрывается в повести «Царь-рыба» (повествование в рассказах), это произведение вошло в школьную программу и до сих пор любимо многими отечественными читателями. За это произведение в 1978 году писатель был удостоен Государственной премии СССР.

Главной особенностью художественного реализма Виктора Астафьева было изображение жизни и окружающей действительности в ее первоосновах, когда жизнь достигает уровня рефлексии и сознания и как бы сама из себя рождает нравственные опоры, крепящие наше бытие: доброту, сострадание, бескорыстие, справедливость. Все эти ценности и осмысленности нашей жизни писатель в своих произведениях подвергает достаточно жестким испытаниям, прежде всего за счет предельных условий самой российской действительности.

Другой особенностью его произведений было испытание прочной и доброй основы миры – войной и отношением человека к природе. В своей повести «Пастух и пастушка» Виктор Астафьев с присущей ему поэтикой подробностей демонстрирует читателю войну, как кромешный ад, который страшен не только своей степенью нравственного потрясения и физического страдания человека, но и непосильностью для человеческой души военного опыта. Для Астафьева ужас войны, то, что позднее станут называть «окопной правдой» было единственной возможной правдой о той страшной войне.

И хотя бескорыстие и самопожертвование, нередко оплаченное собственной жизнью, неистребимость добра, военное братство обнажаются и проявляются во время войны, и не менее – в военном быту – Виктор Астафьев не видит той цены, которая смогла бы оправдать человеческое «побоище». Память о войне, несовместимость военного и мирного опыта станут лейтмотивом многих его произведений: «Звездопад», «Сашка Лебедев», «Ясным ли днем», «Пир после победы», «Жизнь прожить» и других.

В 1989 году за свои писательские заслуги Виктор Астафьев был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Уже после развала СССР он создает один из самых известных своих военных романов – «Прокляты и убиты», который выходит в 2-х частях: «Черная яма» (1990-1992) и «Плацдарм» (1992-1994). В 1994 году «за выдающийся вклад в отечественную литературу» писателю присуждается премия «Триумф», в следующем году за свой роман «Прокляты и убиты» он был удостоен Государственной премии Российской Федерации. В 1997-1998 году в Красноярске вышло полное собрание сочинений писателя, которое состояло из 15 томов и содержало в себе подробные комментарии автора.

Скончался писатель в 2001 году практически весь этот год, проведя в Красноярских больницах. Сказался его возраст и ранения, полученные им на войне. Лучшее, что может оставить после себя писатель – это свои произведения, в этом плане нам всем с вами повезло с полным собранием сочинений Астафьева из 15 томов. Книги Виктора Астафьева за их реалистичное изображение военного быта и живой литературный язык были и остаются популярными в нашей стране, а также за рубежом. В связи с этим они были переведены на многие языки мира и выходили миллионными тиражами.

Http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=1183
- http://www.litra.ru/biography/get/biid/00137841227895687163
- https://ru.wikipedia.org

Весной 2009 года увидел свет том писем Виктора Астафьева (1924—2001) «Нет мне ответа… Эпистолярный дневник. 1952—2001 годы». Перед этим составитель и издатель — иркутянин Геннадий Сапронов (1952—2009) — дал «Новой газете» верстку книги и право первой публикации выбранных редакцией писем (см. № 42, 46 за 2009-й). Через три недели на одном из организованных «Единой Россией» собраний Сапронова и журналистов «Новой», представивших аудитории книгу, предложили за нее расстрелять; Геннадий написал обозревателю "Новой" Алексею Тарасову": «Всё! Ухожу в партизаны». А через месяц, успев подготовить второе, дополненное издание писем Астафьева, он умер.

Виктор Астафьев. Фото: Анатолий Белоногов

1973 г.

(И. Соколовой)

[…] У Вас, да и в любой вещи, где есть «я» — оно, это «я», ко многому обязывает, прежде всего к сдержанности, осторожности в обращении с этим самым «я» и, главное, необходимо изображать, а не пересказывать. У Вас поначалу семнадцатая артдивизия находилась на марше… Но это именно наша бригада, вооружённая гаубицами образца 1908 года системы Шнейдера, выплавляемыми на Тульском заводе (гаубицами, у которых для первого выстрела ствол накатывался руками и снаряд досылался в ствол банником), оказалась на острие атаки немцев. Сначала нас смяли наши отступающие в панике части и не дали нам как следует закопаться. Потом хлынули танки — мы продержались несколько часов, ибо у старушек-гаубиц стояли сибиряки, которых не так-то просто напугать, сшибить и раздавить. Конечно, в итоге нас разбили в прах, от бригады осталось полтора орудия — одно без колеса и что-то около трёхсот человек из двух с лишним тысяч. Но тем временем прорвавшиеся через нас танки встретила развернувшаяся в боевые порядки артиллерия и добила вся остальная наша дивизия. Контрудар не получился. Немцы были разбиты. Товарищ Трофименко стал генералом армии, получил ещё один орден, а мои однополчане давно запаханы и засеяны пшеницей под Ахтыркой…

Очень часто совпадали наши пути на войне: весь путь к Днепру почти совместный. Я был под Ахтыркой. Наша бригада оказалась той несчастной частью, которой иногда выпадала доля оказаться в момент удара на самом горячем месте и погибнуть, сдерживая этот удар. Ахтырку, по-моему, заняла 27-я армия и устремилась вперёд, оголив фланги. Немцы немедленно этим воспользовались и нанесли контрудар с двух сторон — от Богодухова и Краснокутска, чтобы отрезать армию, которую так безголово вёл генерал Трофименко вперёд.

Днепровские плацдармы! Я был южнее Киева, на тех самых Букринских плацдармах (на двух из трёх). Ранен был там и утверждаю, до смерти буду утверждать, что так могли нас заставить переправляться и воевать только те, кому совершенно наплевать на чужую человеческую жизнь. Те, кто оставался на левом берегу и, «не щадя жизни», восславлял наши «подвиги». А мы на другой стороне Днепра, на клочке земли, голодные, холодные, без табаку, патроны со счёта, гранат нету, лопат нету, подыхали, съедаемые вшами, крысами, откуда-то массой хлынувшими в окопы.

Ох, не задевали бы Вы нашей боли, нашего горя походя, пока мы ещё живы. Я пробовал написать роман о Днепровском плацдарме — не могу: страшно, даже сейчас страшно, и сердце останавливается, и головные боли мучают. Может, я не обладаю тем мужеством, которое необходимо, чтоб писать обо всём, как иные закалённые, несгибаемые воины! […]

(Адресат не установлен)

[…] Вот до чего мы дожили, изолгались, одубели! И кто это всё охранял, глаза закрывал народу, стращал, сажал, учинял расправы? Кто такие эти цепные кобели? Какие у них погоны? Где они и у кого учились? И доучились, что не замечают, что кушают, отдыхают, живут отдельно от народа и считают это нормальным делом. Вы на фронте, будучи генералом, кушали, конечно, из солдатских кухонь, а вот я видел, что даже Ванька-взводный и тот норовил и жрать, и жить от солдата отдельно, но, увы, быстро понимал, что у него не получится, хотя он и «генерал» на передовой, да не «из тех», и быстро с голоду загнётся или попросту погибнет — от усталости и задёрганности.

Не надо лгать себе, Илья Григорьевич! Хотя бы себе! Трудно Вам согласиться со мной, но советская военщина — самая оголтелая, самая трусливая, самая подлая, самая тупая из всех, какие были до неё на свете. Это она «победила» 1:10! Это она сбросала наш народ, как солому, в огонь — и России не стало, нет и русского народа. То, что было Россией, именуется ныне Нечерноземьем, и всё это заросло бурьяном, а остатки нашего народа убежали в город и превратились в шпану, из деревни ушедшую и в город не пришедшую.

Сколько потеряли народа в войну-то? Знаете ведь и помните. Страшно называть истинную цифру, правда? Если назвать, то вместо парадного картуза надо надевать схиму, становиться в День Победы на колени посреди России и просить у своего народа прощение за бездарно «выигранную» войну, в которой врага завалили трупами, утопили в русской крови. Не случайно ведь в Подольске, в архиве, один из главных пунктов «правил» гласит: «Не выписывать компрометирующих сведений о командирах Совармии».

В самом деле: начни выписывать — и обнаружится, что после разгрома 6-й армии противника (двумя фронтами!) немцы устроили «Харьковский котёл», в котором Ватутин и иже с ним сварили шесть (!!!) армий, и немцы взяли только пленными более миллиона доблестных наших воинов вместе с генералами (а их взяли целый пучок, как редиску красную из гряды вытащили). <…> Может, Вам рассказать, как товарищ Кирпонос, бросив на юге пять армий, стрельнулся, открыв «дыру» на Ростов и далее? Может, Вы не слышали о том, что Манштейн силами одной одиннадцатой армии при поддержке части второй воздушной армии прошёл героический Сиваш и на глазах доблестного Черноморского флота смёл всё, что было у нас в Крыму? И более того, оставив на короткое время осаждённый Севастополь, «сбегал» под Керчь и «танковым кулаком», основу которого составляли два танковых корпуса, показал политруку Мехлису, что издавать газету, пусть и «Правду», где от первой до последней страницы возносил он Великого вождя, — одно дело, а воевать и войсками руководить — дело совсем иное, и дал ему так, что (две) три (!) армии заплавали и перетонули в Керченском проливе.

Ну ладно, Мехлис, подхалим придворный, болтун и лизоблюд, а как мы в 44-м под командованием товарища Жукова уничтожали 1-ю танковую армию противника, и она не дала себя уничтожить двум основным нашим фронтам и, более того, преградила дорогу в Карпаты 4-му Украинскому фронту с доблестной 18-й армией во главе и всему левому флангу 1-го Украинского фронта, после Жукова попавшего под руководство Конева в совершенно расстроенном состоянии. <…>

Если Вы не совсем ослепли, посмотрите карты в хорошо отредактированной «Истории Отечественной войны», обратите внимание, что везде, начиная с карт 1941 года, семь-восемь красных стрел упираются в две, от силы в три синих. Только не говорите мне о моей «безграмотности»: мол, у немцев армии, корпусы, дивизии по составу своему численно крупнее наших. Я не думаю, что 1-я танковая армия, которую всю зиму и весну били двумя фронтами, была численно больше наших двух фронтов, тем более Вы, как военный специалист, знаете, что во время боевых действий это всё весьма и весьма условно. Но если даже не условно, значит, немцы умели сокращать управленческий аппарат и «малым аппаратом», честно и умело работающими специалистами, управляли армиями без бардака, который нас преследовал до конца войны.

Чего только стоит одна наша связь?! Господи! До сих пор она мне снится в кошмарных снах.

Все мы уже стары, седы, больны. Скоро умирать. Хотим мы этого или нет. Пора Богу молиться, Илья Григорьевич! Все наши грехи нам не замолить: слишком их много, и слишком они чудовищны, но Господь милостив и поможет хоть сколько-нибудь очистить и облегчить наши заплёванные, униженные и оскорблённые души. Чего Вам от души и желаю.

Виктор АСТАФЬЕВ.

Красноярск

(Г. Вершинину)

[…] Что же касается неоднозначного отношения к роману, я и по письмам знаю: от отставного комиссарства и военных чинов — ругань, а от солдат-окопников и офицеров идут письма одобрительные, многие со словами: «Слава богу, дожили до правды о войне!..»

Но правда о войне и сама неоднозначная. С одной стороны — Победа. Пусть и громадной, надсадной, огромной кровью давшаяся и с такими огромными потерями, что нам стесняются их оглашать до сих пор. Вероятно, 47 миллионов — самая правдивая и страшная цифра. Да и как иначе могло быть? Когда у лётчиков-немцев спрашивали, как это они, герои рейха, сумели сбить по 400—600 самолётов, а советский герой Покрышкин — два, и тоже герой… Немцы, учившиеся в наших авиашколах, скромно отвечали, что в ту пору, когда советские лётчики сидели в классах, изучая историю партии, они летали — готовились к боям.

Три миллиона, вся почти кадровая армия наша попала в плен в 1941 году, и 250 тысяч голодных, беспризорных вояк-военных целую зиму бродили по Украине, их, чтобы не кормить и не охранять, даже в плен не брали, и они начали объединяться в банды, потом ушли в леса, объявив себя партизанами…

Ох уж эта «правда» войны! Мы, шестеро человек из одного взвода управления артдивизиона, — осталось уже только трое, — собирались вместе и не раз спорили, ругались, вспоминая войну, — даже один бой, один случай, переход — все помнили по-разному. А вот если свести эту «правду» шестерых с «правдой» сотен, тысяч, миллионов — получится уже более полная картина.

«Всю правду знает только народ», — сказал незадолго до смерти Константин Симонов, услышавший эту великую фразу от солдат-фронтовиков.

Я-то, вникнув в материал войны, не только с нашей, но и с противной стороны, знаю теперь, что нас спасло чудо, народ и Бог, который не раз уж спасал Россию — и от монголов, и в смутные времена, и в 1812 году, и в последней войне, и сейчас надежда только на него, на милостивца. Сильно мы Господа прогневили, много и страшно нагрешили, надо всем молиться, а это значит — вести себя достойно на земле, и, может быть, Он простит нас и не отвернёт своего милосердного лика от нас, расхристанных, злобных, неспособных к покаянию.

Вот третья книга и будет о народе нашем, великом и многотерпеливом, который, жертвуя собой и даже будущим своим, слезами, кровью, костьми своими и муками спас всю землю от поругания, а себя и Россию надсадил, обескровил. И одичала русская святая деревня, устал, озлобился, кусочником сделался и сам народ, так и не восполнивший потерь нации, так и не перемогший страшных потрясений, военных, послевоенных гонений, лагерей, тюрем и подневольных новостроек, и в конвульсиях уже бившегося нашего доблестного сельского хозяйства, без воскресения которого, как и без возвращения к духовному началу во всей жизни, — нам не выжить. […]

1995 г.

(Кожевникову)

Дорогой мой собрат по войне!

Увы, Ваше горькое письмо — не единственное на моём письменном столе. Их пачки, и в редакциях газет, и у меня на столе, и ничем я Вам помочь не могу, кроме как советом.

Соберите все свои документы в карман, всю переписку, наденьте все награды, напишите плакат: «Сограждане! Соотечественники! Я четырежды ранен на войне, но меня унижают — мне отказали в инвалидности! Я получаю пенсию 5,5 тысячи рублей. Помогите мне! Я помог вам своей кровью!» Этот плакат прибейте к палке и с утра пораньше, пока нет оцепления, встаньте с ним на центральной плошали Томска 9-го Мая, в День Победы.

Вас попробует застращать и даже скрутить милиция, не сдавайтесь, говорите, что всё снимается на плёнку — для кино. Требуйте, чтоб за Вами лично приехал председатель облисполкома или военком облвоенкомата. И пока они лично не приедут — не сходите с места.

Это Вам сразу же поможет. Через три дня, уверяю Вас, везде и всюду дадут ход Вашему пенсионному делу. Но будьте мужественны, как на фронте. Держитесь до конца!

Если же Вас начнут преследовать, оскорблять — дайте мне короткую телеграмму об этом, и я этим землякам-сибирякам такой устрою скандал, что иные из них полетят со своих тёплых мест.

Сделайте ещё один подвиг, сибиряк! Во имя таких же униженных и обиженных, во имя своей спокойной старости. Желаю Вам мужества!

Ваш В. Астафьев, инвалид войны, писатель, лауреат Государственных премий

Копию письма Кожевникова вместе с моим — в Томский облисполком. Копия письма остаётся у меня.

(С. Новиковой)

Дорогая Светлана Александровна!

Уже давно получил Вашу книжку, но прочесть её никак не удавалось: суета, болезни, слабеющее зрение и графоманы, ломящиеся в дверь, не оставляют времени на чтение.

Книжку-документ, пусть и тысячным тиражом, Вы бросили в будущие времена, как увесистый булыжник, как ещё одно яркое свидетельство наших бед и побед, не совпадающее с той демагогией, что царила, да и до се царит в нашем одряхлевшем обществе, одряхлевшем и грудью, и духовно, и нравственно. Нужная, важная книга. Конечно, те, кто бегает или уже ковыляет с портретиками Сталина по площадям и улицам, никаких книжков не читают и читать уже не будут, но через два-три поколения потребуется духовное воскресение, иначе России гибель, и тогда будет востребована правда и о солдатах, и о маршалах. Кстати, солдатик, даже трижды раненный, как я, на Руси ещё реденько, но водится, а командиры, маршалы, и главные, и неглавные, давно вымерли, такова была их «лёгкая» жизнь, да ещё этот сатана, за что-то в наказание России посланный, выпил из них кровь, укоротил век.

Я был рядовым солдатиком, генералов видел издали, но судьбе было угодно, чтоб и издали я увидел командующего 1-м Украинским фронтом Конева, и однажды — во судьба! — совсем близко под городом Проскуровом видел и слышал Жукова. Лучше б мне его никогда не видеть и ещё лучше — не слышать. И с авиацией мне не везло. Я начинал на Брянском фронте, и первый самолёт сбитый увидел, увы, не немецкий, а нашего «лавочкина», упал он неподалёку от нашей кухни в весенний березняк, и как-то так неловко упал, что кишки лётчика, вывалившегося из кабины, растянуло по всей белой берёзе, ещё жидко окроплённой листом. И после я почему-то видел, как чаще сбивали наших, и дело доходило до того, что мы по очертаниям крыльев хорошо различали наши и немецкие самолеты, так свято врали друг другу: «Вот опять херакнулся фриц!»

История с Горовцом не так хорошо выглядит, как в Вашей книге, он действительно сбил 9 самолётов, но не только Ю-873, но и других, и на земле были те, кто не сбил и единого, и они его послали в воздух тогда, когда предел его сил кончился, и к вечеру он был сбит и обвинён в том, что, упав в расположении врага, сдался в плен. Справедливость восторжествовала спустя много лет, восторжествовала по нелепой случайности, и, когда на Курской дуге ставили памятник-бюст Горовцу, приехала одна мать, а отец сказал: «Они его продали, нехай они его и хоронять».

«Балладу о расстрелянном сердце» написал мой давний приятель Николай Панченко, он живет в Тарусе, под Москвой, почти уже ослеп. «Сталинград на Днепре» — документальную повесть — написал Сергей Сергеевич Смирнов, она печаталась в «Новом мире», а отдельного издания я и не видел.

О-ох как много мне хотелось бы Вам сказать, но на большое письмо меня уже не хватает, и я просто целую Ваши руки и прикладываю ладошку к тому месту, где сердце Ваше, столь вынесшее невзгод и выдержавшее такую работу.

Да, конечно, все войны на земле заканчивались смутой, и победителей наказывали. Как было не бояться сатане, восседающему на русском троне, объединения таких людей и умов, как Жуков, Новиков, Воронов, Рокоссовский, за которыми был обобранный, обнищавший народ и вояки, явившиеся из Европы и увидевшие, что живём мы не лучше, а хуже всех. Негодование копилось, и кто-то подсказал сатане, что это может плохо кончиться для него, и он загнал в лагеря спасителей его шкуры, и не только маршалов и генералов, но тучи солдат, офицеров, и они полегли в этом беспощадном сражении. Но никуда не делись, все они лежат в вечной мерзлоте с бирками на ноге, и многие с вырезанными ягодицами, пущенными на еду, ели даже и свежемороженые, когда нельзя было развести огонь.

О-ох, мамочки мои, и ещё хотят, требуют, чтоб наш народ умел жить свободно, распоряжаться собой и своим умом. Да всё забито, заглушено, и истреблено, и унижено. Нет в народе уже прежней силы, какая была, допустим, в 30-х годах, чтоб он разом поднялся с колен, поумнел, взматерел, научился управлять собой и Россией своей, большой и обескровленной.

Почитайте книгу, которую я Вам посылаю, и увидите, каково-то было и рядовым. Моя Марья, комсомолка-доброволка, и я, Бог миловал, ни в пионерах, ни в комсомоле, ни в партии не состоявший, хватили лиха через край. Баба моя из девятидетной рабочей семьи, маленькая, характером твёрдая, и все тяжести пали в основном на неё. Умерло у нас две дочери — одна — восьми месяцев, другая 39 лет, вырастили мы её детей, двух внуков, но всё остальное Вы узнаете из книжки. И простите за почерк, пишу из родной деревни, а Марья с машинкой в городе, я и печатать-то не умею.

Низко Вам кланяюсь. Ваш В. Астафьев.

Российский, советский писатель, прозаик. драматург, эссеист. Внес огромный вклад в отечественную литературу. Крупнейший писатель в жанре "деревенской" и военной прозы. Ветеран Великой Отечественной Войны.

Биография

Виктор Астафьев родился в селе Овсянка, недалеко от Красноярска. Отец писателя Петр Павлович Астафьев через несколько лет после рождения сына попал в тюрьму за "вредительство", а когда мальчику было 7 лет его мать утонула в результате несчастного случая. Виктор воспитывался бабушкой. Выйдя из заключения, отец будущего писателя женился во второй раз и с новой семьей уехал в Игарку, однако ожидаемых больших денег не заработал, напротив попал в больницу. Мачеха, отношения с которой у Виктора были напряженные, выгнала мальчика на улицу. В 1937 г. Виктор попал в детдом.

Окончив школу-интернат Виктор уехал в Красноярск, где поступил в школу фабрично-заводского ученичества. Окончив учебу, он работал составителем поездов на станции Базаиха под Красноярском, пока в 1942 г. не пошел добровольцем на фронт.Всю войну Астафьев прослужил в звании рядового, с 1943 года на передовой, получил тяжелое ранение, был контужен. В 1945 г. В. П. Астафьев демобилизовался из армии и вместе со своей женой (Марией Семеновной Корякиной) приехал на ее родину - город Чусовой на западном Урале. У супругов было трое детей: дочери Лидия (1947, ум. в младенчестве) и Ирина (1948-1987) и сын Андрей (1950). В это время Астафьев работает слесарем, чернорабочим, грузчиком, плотником, мойщиком мясных туш, вахтером мясокомбината.

В 1951 г. в газете "Чусовской рабочий" опубликован первый рассказ писателя и с 1951 по 1955 год Астафьев работает литературным сотрудником газеты. В 1953 году в Перми выходит его первая книжка рассказов - «До будущей весны», а в 1958 г. роман «Тают снега». В. П. Астафьева принимают в Союз писателей РСФСР. В 1962 году семья переехала в Пермь, а в 1969 году - в Вологду. В 1959-1961 годах писатель учился на Высших литературных курсах в Москве.С 1973 года в печати появляются рассказы, составившие впоследствии знаменитое повествование в рассказах «Царь-рыба». Рассказы подвергаются жёсткой цензуре, некоторые не выходят вообще, но в 1978 году за повествование в рассказах «Царь-рыба» В. П. Астафьев был удостоен Государственной премии СССР.

В 1980 году Астафьев переехал жить на родину - в Красноярск, в село Овсянка, где и прожил всю оставшуюся жизнь.Перестройку писатель воспринял без восторга, хотя в 1993 г. был одним из литераторов, подписавших знаменитое "Письмо 42-х". Однако, несмотря на многочисленные попытки втянуть Астафьева в политику, в целом писатель остался в стороне от политических дебатов. Вместо этого писатель активно участвует в культурной жизни России. Астафьев член правления СП СССР, секретарь правления СП РСФСР (с 1985) и СП СССР (с августа 1991), член Русского ПЕН-центра, вице-президент ассоциации писателей "Европейский форум" (с 1991), председатель комиссии по лит. наследию С.Баруздина (1991), зам. председателя - член бюро президиума Междунар. Литфонда. Был членом редколлегии журнала "Наш современник" (до 1990), член редколлегий журналов "Новый мир" (с 1996 - обществ. совета), "Континент", “День и ночь”, “Школьная роман-газета” (с 1995), тихоокеанского альманаха "Рубеж", редколлегии, затем (с 1993) редсовета "ЛО". Академик Академии творчества. Народный депутат СССР от СП СССР (1989-91), член Президентского совета РФ, Совета по культуре и искусству при Президенте РФ (с 1996), президиума комиссии по Гос. премиям при Президенте РФ (с 1997).

Скончался 29 ноября 2001 года в Красноярске, похоронен в родном селе Овсянка Красноярского края.

Интересные факты из жизни

В 1994 г. создан "Некоммерческий фонд им. Астафьева". В 2004 году фондом учреждена Всероссийская литературная премия им. В. П. Астафьева.

В 2000 г. Астафьев прекратил работу над романом "Прокляты и убиты", две книги которого были написаны еще в 1992–1994 годах.

29 ноября 2002 года был открыт мемориальный дом-музей Астафьева в селе Овсянка. Документы и материалы из личного фонда писателя хранятся и в Государственном архиве Пермской области.

В 2004 году на автодороге «Красноярск-Абакан», недалеко от поселка Слизнево, установлена блестящая кованая «Царь-рыба», памятник одноименной повести Виктора Астафьева. На сегодняшний день это единственный в России памятник литературному произведению с элементом вымысла.

Астафьевым изобретена новая литературная форма: "затеси", - своеобразные короткие рассказы. Название связано с тем, что писатель начал их писать во время строительства дома.